Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]
Клирик, махнув рукой, уверенно двинулся к корчме. По обе стороны от меня тут же выросло по дюжему рыцарю. И правильно, вдруг убежать решу. Хотя куда тут бежать. Я обреченно передвигала ноги, поглядывая на верхушки ограды. Почти расцвело, и на кольях уже можно было разглядеть битые горшки и цветные тряпицы. На глаза навернулись слезы. У нас на деревенский частокол, тоже тряпочки цепляли. Если в первый день весенний, платок, или полоску от одежды носильной, на заборе повязать – год хороший будет. Подхватят ветра частичку духа твоего и до самого ветробога донесут. И будешь тогда под его крылом и охраной. Не страшны не зима, ни происки Свиевы. Сытно в доме и тепло будет…
Эх! Мне бы сейчас крылья грифоньи, перемахнула бы через забор и поминай, как звали!
-Пожар! Горим! На помощь! Пожа-а-ар!!!
Жуткий вопль вывел меня из оцепенения. Навстречу, размахивая руками и дико вращая глазами несся корчмарь!
-Пожа-а-ар!!!
Я с недоумением завертела головой. Пару секунд ничего не происходило. Внезапно, над корчмой взметнулся столб пламени. Ветер, удушающе бросил в лицо дымные клубы. Улицу моментально заволокло. Последнее, что я успела увидеть: метнувшегося к корчме клирика. Кто-то накрепко вцепился в мое запястье, дергая в сторону. Заорав, я попыталась встать на дыбы. Держащий не отцепился.
– Дура! Это я! Бежим!
Еще пару секунд мне потребовалось, что бы узнать, в вопящем, Грая.
Вслепую, кашляя в дыму, я кинулась в сторону, куда тащил меня травник. Под ногу подвернулся камень. Передняя правая отдалась резкой болью. Когда я уже совсем было, собралась задохнуться, завеса рассеялась. Мы выскочили на окраину, пробежали сараи для скотины и уткнулись в деревенский частокол. Еле успев, остановится я, тяжело дыша, прильнула к ограде. Травник же бросился на забор со всей возможной пылкостью, поочередно ощупывая шершавые бревна.
-Грай! Что ты делаешь!
-Шкуру спасаю! Свою, в том числе!
Видимо нащупав, что хотел, Грай уперся плечом в одно из бревен.
-Помогай!
Я прислонилась рядом. Частокол стоял недвижим. Оскальзываясь копытами по траве, я давила до тех пор, пока бревна, с натужным скрипом не поехали в сторону. В освободившуюся дыру едва можно было пропихнуть травника.
-Еще!
Лицо Грая, от натуги пошло красными пятнами, на шее вздулась жилка. Поддавшись еще немного, ограда застряла намертво.
-Итка!!! – травник взвился, тыча рукой мне за спину.
Из дыма вынырнули три высоких фигуры и понеслись в нашу сторону. Легкий скользящий шаг, плавные движения, спокойная уверенность хищников в близости добычи не предвещали нам ничего хорошего.
-Лезь! – травник толкнул меня к проёму.
-Нет, ты! – бесцеремонно подхватив парня подмышки, я втолкнула его в дыру.
Завидев, что добыча ускользает, рыцари прибавили ходу. Прикинув свои шансы и зажмурившись, я рванулась в щель в заборе. По шкуре больно скребанули грубые бревна, впились в бока корявыми сучками. Застряла! Рывок! Еще! Грай вцепился мне в руки, пытаясь вытащить. На хвосте повисли мертвой хваткой, вознамерившись лишить последней красоты! Нет! Ну почему опять в хвост! Я обрыкнулась со всей возможной злостью, оттолкнувшись от рыцаря, вылетела из щели как пробка из сосуда. С воплем, в панике ударила второй раз в забор, бревна встали на место, чуть не отхватив мне задние копыта. Заорав: «Бежим!» Грай потянул меня за руку, и мы рванули в сторону леса
Глава 9
Попытка перевести дух в ближайшей рощице успехом не увенчалась. Вдалеке послышался собачий лай, и мы рванулись к реке. Сообразив, что дорога на тракт наверняка перекрыта, Грай повел меня вдоль берега. Долго так продолжаться не могло. Рано или поздно нас догонят. Скорее рано! Обиднее всего было осознавать, что я сама не понимаю, в чем виновата и от чего бегу, но желания остановиться и объяснить это рыцарям я подавила в зародыше. Травник, задыхаясь, цеплялся за ремень. В передней правой ноге ворочалась тупая, пока еще далекая боль. Верный признак того, что через некоторое время бежать я уже не смогу. Грай по росту едва доставал мне до пояса, но именно он разглядел далекое пыльное пятнышко в поле. Нас зажали в тиски.
Парень резко дернул меня за ремень, останавливая.
-Ита! надо прыгать!
-Что? Куда?
Запыхавшись, я не сразу сообразила, что он имел в виду. Но когда до меня дошло…
-Нет! Нет и еще раз, нет! Грай, я плаваю плохо и вообще…
– А придется, – перебил меня парень, – если тебя схватят, поверь мне, будет гораздо хуже. Плыть нам не долго. Ты же купаешься, вот и тут…
– Тут!? –пришла моя очередь перебивать, повышая голос – Тут только один берег в два моих роста и плыть саженей двадцать! Да если даже я не переломаю ноги, в попытке спустится… Ты вообще на воду смотрел?!
– И что?! Чем тебе не нравится вода? Слишком холодная? Мокрая? Чем!?
– Да ты посмотри, безмозглый! Тут же омутницы водятся!
Набравший уже воздуха для ответа парень, замолк. Выдохнул успокаиваясь и вгляделся в прибрежную полосу. Вдоль берега колыхались нити зеленволоса. Длинные зеленые водоросли, похожие на шевелюру водяного. Верный признак гнезда омутниц поблизости. И если сам водяной относился к мыслящей нежити, и при большом желании с ним можно было договориться, то омутницы были озадачены лишь вопросом питания, и во всех источниках упоминались как водные хищники. По ошибке их иногда принимают за русалок, хотя спутать довольно сложно. Русалки живут в основном в непроточной воде, предпочитая лесные озера. По причине своей малочисленности и отсутствия торговых и прочих интересов, с другими расами общаются редко. Омутницы же, водятся в проточной воде и на контакт с людьми идут очень охотно, особенно когда голодны. Сходство с русалками им придает разве что слегка раздвоенный хвост. Тело же чешуйчатое рыбье, с руками щупальцами и слегка обозначенной головой. Безволосые и хладнокровные. Обнимет такая тварь, присосется пиявчатым ртом, где по кругу острые резцы-зубы, уволочет на глубину и поминай как звали!
Проверять воочию, как выглядят подводные гнезда из зеленволоса мне не хотелось категорически!
-Ит, – травник в нерешительности потянул меня за рукав, – может их и нет тут? Ну мало ли где и что растет?
-Есть! Ты хоть раз про водных жителей читал? А я читала! Зеленволос– падальщик и так множится только с омутницами. Подкармливается остатками их трапезы и начинает разрастаться. Обычно, живут себе водоросли тихо на глубине и впитывают, что на дно оседает: харч бедный, рыбка там сдохла, насекомые утопли, особо не разжиреешь. А тут смотри, вдоль берега даже расползся. Сомневаюсь, что местные по корове в месяц жертвуют его кормить!
